Юбилей гения
26.01.2016
Евгений Колобов. Фото – Владимир Вяткин/РИА Новости
На прошлой неделе страна не отметила 70 лет со дня рождения великого дирижера и уникального человека Евгения Колобова.
Гений – это была кличка Колобова. За глаза, а иногда и в глаза так называли его друзья. Было очевидно, что Евгений Колобов – это не “один из”, но человек совершенно уникального дарования. На мой взгляд, лучше всего сказал о нем замечательный литературовед Владимир Лакшин:
“Колобов играет не ноты, а музыку, он умеет раскрывать душу музыки.”
Слава Богу, у нас есть канал “Культура”, на котором я имею честь работать, и здесь показали фильм о маэстро. Иногда мне кажется, что не будь у нас этого канала, телевидение отмечало бы только юбилеи актеров, в основном интересуясь количеством жен и возлюбленных ушедшей звезды.
Прошел вечер памяти. Выставка в специализированном музее. Формальности соблюдены – едем дальше. У нас тут кризис, рост доллара, Сирия… В общем, есть чем заняться.
Колобов был не просто гениальный музыкант. Он был совершенно уникальный, ни на кого не похожий, человек. Его жизненные взгляды, его позиция могла бы стать поразительным примером для людей, если бы люди, причем не только те, кто любит музыку, о нем узнали.
Когда Колобова заставили, по сути, уйти из театра Станиславского и Немировича-Данченко, вместе с ним ушел оркестр. И маэстро посадил оркестр посреди улицы, и они играли… Просто посреди улицы. С одной стороны, это был протест. А с другой – как еще музыкантам выразить себя?
В девяностых Колобов пришел в наградной отдел Совмина, чтобы сдать все свои звания и награды. Ему сказали, что они не знают, как принять награды и звания – нет прецедента, нет процедуры.
Он был уникален.
Это был совершенно свободный человек. Он мог запросто отказаться от выгодного контракта за рубежом, потому что ему это было неинтересно. Он любил ставить не проверенные временем шедевры, а оперы забытые. Благодаря ему они тоже становились шедеврами. И, при этом он мог дирижировать произведением молодого автора.
В свое время Колобов предложил мне написать либретто оперы “Первая любовь” по Тургеневу.
“Я никогда этого не делал!” – испугался я. “Ничего, – как всегда жестко сказал Евгений Владимирович, – мне нужен свежий взгляд”. Я сочинил, как мог. Композитор Головин написал музыку. Колобов сам поставил спектакль по опере.
Он был очень смелый человек.
Он был из тех дирижеров, которым мало просто руководить оркестром. Он должен был отвечать за весь спектакль, а лучше – за весь театр.
И то, что он создал “Новую оперу”, – история совершенно закономерная. Как и название. Для Колобова – мы с ним говорили об этом – “Новая опера” – это не просто новое здание.
“Новая опера” – это опера живая, где солисты не просто исполняют арии, выйдя на авансцену, но живут! Где зритель не только слушает партии, но переживает за судьбы героев.
Сегодня такой взгляд стал привычен. И, кстати, роль Колобова в том, как изменилось отношение российского зрителя к опере, огромна. Но тогда это была подлинная оперная революция.
Для меня одним из самых серьезных театральных впечатлений жизни стала опера Доницетти “Мария Стюарт”, которую поставил режиссер Станислав Митин, а дирижировал Колобов. Пожалуй, это одна из самых страстных опер, которые я видел в своей жизни. Это была не просто красивая музыкально, но очень живая история.
Такой человек не вмещается в рамки вечера воспоминаний и выставки в театральном музее. Хотя, конечно, спасибо и за это.
Но я с печалью убеждаюсь, что мы, увы, не умеем чествовать ушедших гениев. Очень часто это делается формально.
А что, вечер – это единственный способ вспомнить достойного человека? Колобов был первооткрывателем. Почему бы не учредить премию его имени для первооткрывателей во всех жанрах искусства?
Он был строителем. В самом широком смысле этого слова. Мне вообще кажется очень интересным этот критерий в искусстве: строитель – театра, нового коллектива, нового направления в искусстве, нового издания… Почему бы не провести такой конкурс имени Колобова?
Я уж не говорю об очевидном: о конкурсе молодых музыкантов его имени. Или новых оперных постановок, в которых есть колобовский дух.
На самом деле много чего еще можно придумать – было бы желание.
Было бы понимание того, что Евгений Владимирович Колобов – крупное и уникальное явление отечественной культуры. И при этом – совершенно не формальное. И его юбилей, я убежден, тоже должен был бы проходить совершенно неформально и живо. Так, чтобы ему понравилось.
Что вы говорите? Нет денег? Как? Совсем нет? На что-то же все-таки в культуре деньги находятся, почему не на Колобова?
Память о таком человеке, как Колобов, необходима, конечно, не ему, а нам. Как ориентир. Как некий горизонт, к которому должен стремиться любой человек вне зависимости от той профессии, которой он занимается.
Память о таком человеке, как Колобов, не только и даже не столько в вечерах и фильмах, она, как мне кажется, в жизни тех идей, которые этот человек нес.
Идей свободы и уникальности, строительства и смелости. То есть всего того, чего так не хватает в нашем искусстве (и не только музыкальном) сегодня.
Нашему искусству важно, чтобы Колобов сегодня не вспоминался, а жил. И в наших силах сделать так. Если, конечно, отнестись к этому не для галочки, а всерьез. То есть именно так, как всю жизнь делал Евгений Колобов – человек, которого уже при жизни называли гением.
