А
Ася Магдалена
Guest
Classica.FM | Евгений Бойко
2 июля 2010.
Слухи о переносе части XIV Международного Конкурса им. Чайковского в Санкт-Петербург подтвердились – такое решение принято на заседании Оргкомитета во главе с Валерием Гергиевым 30 июня. В столице состоится лишь церемония открытия и два из четырёх конкурсов – фортепианный и виолончельный. Вокальный и скрипичный планируется провести в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии и Концертном зале Мариинского театра. Торжественное закрытие также пройдёт в Москве, заключительный концерт – в Петербурге. Случится такое впервые за более чем 50-летнюю историю Международного Конкурса им. Чайковского.
Официальная причина, названная председателем Оргкомитета Валерием Гергиевым – неверие в своевременное и успешное окончание реставрации Большого зала консерватории к маю-июню следующего года – времени открытия. «Мы уже проходили через реконструкции, через стройки. Я просто не могу быть председателем оргкомитета, который не может ответить на вопрос где, в каком зале, будет проходить конкурс. Это не просто риск, это уже несерьёзно. Если Большой зал откроется во всем блеске и великолепии, конкурс пианистов пройдёт там. Но в любом случае нужны как минимум три зала, которые не могут планировать ничего другого на протяжении трёх недель».
«Разумеется, без Большого зала Московской консерватории конкурс в Москве провести можно» – пояснил Гергиев свою позицию журналистам. «Можно провести в малых залах, но это не отвечает не духу, ни уровню этого конкурса. В Петербурге есть Большой зал филармонии, который очень сильно связан с Петром Ильичом Чайковским, новый зал Мариинского театра. Так что в этом плане конкурс будет более защищён. Он не станет более дорогим».
Гергиев назвал фамилии артистов, с которыми провёл личные переговоры об участии в судейской работе. Это скрипачи Вадим Репин, Леонидас Кавакос, Николай Цнайдер, Анна-Софи Муттер, Виктор Третьяков; пианисты Михаил Плетнев, Денис Мацуев, Марта Аргерих, Нельсон Фрейре; виолончелисты Давид Герингас, Марио Брунелло, Густав Ривиниус и Линн Харрелл. Вокальный конкурс будут оценивать известные всему миру Рената Скотто, Тереза Берганcа, Иляна Котрубаш, Анья Силья, Ферруччо Фурланетто, Елена Образцова, Владимир Атлантов. Почетный председатель певческого конкурса – Пласидо Доминго. Ценным кажется приглашение Клайва Гилельсона, виолончелиста и директора Карнеги-Холл, а также дирижёров – Гергиев назвал имена Курта Мазура, Густаво Дудамеля. «Дирижёры масштаба Риккардо Мути или Мариса Янсонса – это гораздо большая поддержка, чем самая большая премия. Если будущие победители приглянутся кому-то из таких дирижёров, это даст очень большое ускорение карьере» – добавил он.
Возразить вроде бы нечего. Мариинский театр и его руководитель обладают в своём городе гораздо большими ресурсами для проведения конкурса такого масштаба, каким ему мыслится Конкурс им. Чайковского. Кроме великолепных исторических и современных залов там есть и оркестры, и медиа-империя, которая позволяет осуществлять онлайн-трансляцию на весь мир, корпус журналистов иностранных телекомпаний, постоянно освещающих одну музыкальную сенсацию в Мариинке за другой. Звукозаписывающий лейбл «Mariinsky» выпускает записи, которые затем продаются по всему миру. Гергиев – музыкальный хозяин Петербурга, там всё ему с руки, всё знакомо и за всё он спокоен. В Москве такого спокойствия и уверенности нет ни в чём – такова Москва. Гергиев настоятельно несколько раз просил журналистов на брифинге отнестись к идее переноса спокойно, не считать, что конкурс у Москвы «украли». Только вот как это назвать иначе? Взяли поиграться, а затем вернём? Хорошо, хоть вернуть было обещано твёрдо…
Никогда ранее Международный конкурс имени П.И. Чайковского не покидал Московскую консерваторию, с которой неразрывно связан. Дух этого конкурса не в роскошных залах питерской филармонии и Мариинского театра. Дух его в Москве, в Большом зале. Здесь он родился, здесь живёт. Это не абстрактная метафора, поскольку он не только в стенах – здесь, в Москве, носители этого духа: люди, которые посещают этот конкурс, некоторые все пятьдесят лет. Здесь журналисты, которые освещали выступления, здесь проходили жаркие дебаты. Именно московские журналисты били тревогу, когда престиж конкурса катастрофически падал. И этим журналистам не потребовалось бегать за бумажкой, чтобы уточнить, какой пианист в 1998 получил третью премию – они прекрасно это помнят. Они знают историю конкурса, биографии участников и победителей. Но они не смогут работать на два города. И многие слушатели не смогут поехать в Питер, а те, кто смогут, вынуждены будут выбирать, что посетить. Так что конкурс крадётся у них, крадётся у Москвы, и это факт.
Говоря откровенно, никакого отношения к Конкурсу Чайковского мероприятия, которые будут проходить в Санкт-Петербурге, отношения не имеют. Другой, новейший, визуальный ряд, не имеющий отношения к знакомому облику; управляют ими другие люди, проходит он в других залах, в другом городе. Остаётся только название. Это всё равно как в Нижнем Новгороде на «Крайслер» нацепили эмблему «Волги» и назвали отечественным автомобилем. А теперь у конкурса Чайковского и логотип совершенно иной – красивый, но универсальный, одинаково хороший для кооператива «Радуга», шарикоподшипникового завода или института проблем солнечной радиации в Кейптауне.
В театре, где нужно принимать условности, декорации – лес, река, мы принимаем их. Падает от хлопка сражённый Ленский, однако «недолго Оля горевала» – и мы верим. Верим! Условности – часть художественного представления и восприятия. «Художествам» же автопроизводителя не верим, и устаревшую модель, снятую с производства в США, собираемую у нас под маркой «Волга» по цене, превышающей цену, когда-то актуальную для США – не верим. Хорошая машина, но дорогая, и совсем не «Волга». С этим конкурсом – так же. Конкурс обещает быть хорошим, великолепным по уровню организации, но более дешёвым и при этом остаться собой? Нет, не верим. От старого остаётся только название, содержание же его совершенно иное. Пусть он блестит питерским лоском и сияет звёздностью имён, но Конкурс имени Чайковского – это в первую очередь московский конкурс. И ничего страшного, если вместо Большого зала консерватории он прошёл бы в филармоническом Зале им. Чайковского, в Малом зале консерватории или даже Доме музыки. Да, ММДМ не стал «магнитом, к который притягивает к себе внимание всего мира», как высказался об этом зале Гергиев, но и новый Концертный зал Мариинского театра им пока не стал. Есть Концертный зал им. Гнесиных, Есть прекрасный зал Центральной музыкальной школы при консерватории, есть и другие. Никому не пришло бы в голову провести Каннский кинофестиваль в Москве, если бы волей случая Михалков не стал вдруг его председателем. Или в Париже, что не так экзотично, но не менее фантастично – уж там немало залов приличней Дворца на Круазет.
Почему же у нас возможно такое? Как ни странно, отстаивать интересы Москвы в Оргкомитете было просто некому – в его составе слишком мощно представлено питерское лобби. Их мог представлять единственный человек – ректор Московской консерватории Александр Соколов, и скорее всего, так и делал – нельзя же представить, что он своими руками отдал конкурс. Вот только почему голосование было единогласным? Чиновники из Министерства культуры согласны на всё, лишь бы мероприятие не провалилось – а Гергиев вытянет, сомнений у них нет. Фактически провалив возможность проведения в Москве мероприятий такого класса на мировом уровне – нет ни залов, ни инфраструктуры, они спешат сдать его тому, кто способен – любой ценой, идя на любые уступки.
Очевидно, что, понятие «московский дух» для Гергиева и его команды слишком абстракты. Гергиев не смотрит на этот конкурс глазами Москвы – ему важнее, каким увидят его глаза остального мира. Он мыслит как эффективный менеджер, перед которым поставлена задача, и задачу эту он выполнит. Любой ценой – проверено. Мы ждали перемен, мы связывали с именем Гергиева эти перемены – они пришли. Пришли в настолько неожиданном виде, что к ним мы не готовы, и принять не можем. Мы можем возмущаться – все мы, от рядовых слушателей и журналистов до Лужкова и депутатов Госдумы. Можем даже объявить питерскому конкурсу бойкот, но нельзя не признать, что случившееся – закономерно. Погоня за прибылью, за личными и ведомственными интересами, отсутствие стратегически широко мыслящих людей в культурном мире Москвы – вот причина случившегося. Москва загнала Конкурс Чайковского в глубочайшую депрессию, и никто здесь из этой депрессии вывести его не смог. Гергиев решает это по-своему, не особо считаясь с мнением Москвы. И оснований для этого хоть отбавляй – не все из них надуманные.
Нет в Москве очень многого из того, что Гергиев за довольно короткий срок создал в Петербурге, и это тоже факт. Нет современных первоклассных концертных залов – новые не строятся, построенное, по разным причинам, не выдерживает критики. Бесчеловечная по уровню цен Москва, этот огромный мыльный пузырь, прекратила создавать художественный продукт – она может только импортировать и продавать. «В Москве сейчас арендовать зал стоит столько, что на эти деньги можно создать оперный спектакль. В Петербурге эти вопросы решатся быстро и безболезненно» – вот слова Гергиева. Несколько лет назад закрылся Большой Театр, разрушен Концертный зал «Россия». Сейчас закрылся Большой зал консерватории – и всё, культурная жизнь встала. Симфонических концертов почти нет – при том, что в Москве огромное количество оркестров. Они либо не востребованы и медленно деградируют, как блестяще заявивший о себе Оркестр Московской консерватории, либо гастролируют по городам и странам, если поименитее, и успели обзавестись ангажементом.
Москва теряет инициативу и привлекательность в культурном плане на фоне набирающих силу Санкт-Петербурга, Перми. И вина в этом в первую очередь властей – безынициативного и равнодушного, за спасительным именем Гергиева прикрывающего сегодня свою беспомощность Министерства культуры, сдающего один культурный объект за другим – к примеру, не шевельнув пальцем в ответ на угрозу закрытия Челябинского органного зала, несмотря на многотысячные обращения граждан, инициативных групп и организаций. Вина в непомерной жадности и такой же безынициативности владельцев других концертных залов, самих московских властей, создавших такую атмосферу в городе.
То, что из столицы уходит её священная корова, – Международный конкурс им. Чайковского – это пощёчина, во многом заслуженная. Корова уходит туда, где трава зеленее, вот и всё.
Полный текст: Classica.FM.
2 июля 2010.
Слухи о переносе части XIV Международного Конкурса им. Чайковского в Санкт-Петербург подтвердились – такое решение принято на заседании Оргкомитета во главе с Валерием Гергиевым 30 июня. В столице состоится лишь церемония открытия и два из четырёх конкурсов – фортепианный и виолончельный. Вокальный и скрипичный планируется провести в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии и Концертном зале Мариинского театра. Торжественное закрытие также пройдёт в Москве, заключительный концерт – в Петербурге. Случится такое впервые за более чем 50-летнюю историю Международного Конкурса им. Чайковского.
Официальная причина, названная председателем Оргкомитета Валерием Гергиевым – неверие в своевременное и успешное окончание реставрации Большого зала консерватории к маю-июню следующего года – времени открытия. «Мы уже проходили через реконструкции, через стройки. Я просто не могу быть председателем оргкомитета, который не может ответить на вопрос где, в каком зале, будет проходить конкурс. Это не просто риск, это уже несерьёзно. Если Большой зал откроется во всем блеске и великолепии, конкурс пианистов пройдёт там. Но в любом случае нужны как минимум три зала, которые не могут планировать ничего другого на протяжении трёх недель».
«Разумеется, без Большого зала Московской консерватории конкурс в Москве провести можно» – пояснил Гергиев свою позицию журналистам. «Можно провести в малых залах, но это не отвечает не духу, ни уровню этого конкурса. В Петербурге есть Большой зал филармонии, который очень сильно связан с Петром Ильичом Чайковским, новый зал Мариинского театра. Так что в этом плане конкурс будет более защищён. Он не станет более дорогим».
Гергиев назвал фамилии артистов, с которыми провёл личные переговоры об участии в судейской работе. Это скрипачи Вадим Репин, Леонидас Кавакос, Николай Цнайдер, Анна-Софи Муттер, Виктор Третьяков; пианисты Михаил Плетнев, Денис Мацуев, Марта Аргерих, Нельсон Фрейре; виолончелисты Давид Герингас, Марио Брунелло, Густав Ривиниус и Линн Харрелл. Вокальный конкурс будут оценивать известные всему миру Рената Скотто, Тереза Берганcа, Иляна Котрубаш, Анья Силья, Ферруччо Фурланетто, Елена Образцова, Владимир Атлантов. Почетный председатель певческого конкурса – Пласидо Доминго. Ценным кажется приглашение Клайва Гилельсона, виолончелиста и директора Карнеги-Холл, а также дирижёров – Гергиев назвал имена Курта Мазура, Густаво Дудамеля. «Дирижёры масштаба Риккардо Мути или Мариса Янсонса – это гораздо большая поддержка, чем самая большая премия. Если будущие победители приглянутся кому-то из таких дирижёров, это даст очень большое ускорение карьере» – добавил он.
Возразить вроде бы нечего. Мариинский театр и его руководитель обладают в своём городе гораздо большими ресурсами для проведения конкурса такого масштаба, каким ему мыслится Конкурс им. Чайковского. Кроме великолепных исторических и современных залов там есть и оркестры, и медиа-империя, которая позволяет осуществлять онлайн-трансляцию на весь мир, корпус журналистов иностранных телекомпаний, постоянно освещающих одну музыкальную сенсацию в Мариинке за другой. Звукозаписывающий лейбл «Mariinsky» выпускает записи, которые затем продаются по всему миру. Гергиев – музыкальный хозяин Петербурга, там всё ему с руки, всё знакомо и за всё он спокоен. В Москве такого спокойствия и уверенности нет ни в чём – такова Москва. Гергиев настоятельно несколько раз просил журналистов на брифинге отнестись к идее переноса спокойно, не считать, что конкурс у Москвы «украли». Только вот как это назвать иначе? Взяли поиграться, а затем вернём? Хорошо, хоть вернуть было обещано твёрдо…
Никогда ранее Международный конкурс имени П.И. Чайковского не покидал Московскую консерваторию, с которой неразрывно связан. Дух этого конкурса не в роскошных залах питерской филармонии и Мариинского театра. Дух его в Москве, в Большом зале. Здесь он родился, здесь живёт. Это не абстрактная метафора, поскольку он не только в стенах – здесь, в Москве, носители этого духа: люди, которые посещают этот конкурс, некоторые все пятьдесят лет. Здесь журналисты, которые освещали выступления, здесь проходили жаркие дебаты. Именно московские журналисты били тревогу, когда престиж конкурса катастрофически падал. И этим журналистам не потребовалось бегать за бумажкой, чтобы уточнить, какой пианист в 1998 получил третью премию – они прекрасно это помнят. Они знают историю конкурса, биографии участников и победителей. Но они не смогут работать на два города. И многие слушатели не смогут поехать в Питер, а те, кто смогут, вынуждены будут выбирать, что посетить. Так что конкурс крадётся у них, крадётся у Москвы, и это факт.
Говоря откровенно, никакого отношения к Конкурсу Чайковского мероприятия, которые будут проходить в Санкт-Петербурге, отношения не имеют. Другой, новейший, визуальный ряд, не имеющий отношения к знакомому облику; управляют ими другие люди, проходит он в других залах, в другом городе. Остаётся только название. Это всё равно как в Нижнем Новгороде на «Крайслер» нацепили эмблему «Волги» и назвали отечественным автомобилем. А теперь у конкурса Чайковского и логотип совершенно иной – красивый, но универсальный, одинаково хороший для кооператива «Радуга», шарикоподшипникового завода или института проблем солнечной радиации в Кейптауне.
В театре, где нужно принимать условности, декорации – лес, река, мы принимаем их. Падает от хлопка сражённый Ленский, однако «недолго Оля горевала» – и мы верим. Верим! Условности – часть художественного представления и восприятия. «Художествам» же автопроизводителя не верим, и устаревшую модель, снятую с производства в США, собираемую у нас под маркой «Волга» по цене, превышающей цену, когда-то актуальную для США – не верим. Хорошая машина, но дорогая, и совсем не «Волга». С этим конкурсом – так же. Конкурс обещает быть хорошим, великолепным по уровню организации, но более дешёвым и при этом остаться собой? Нет, не верим. От старого остаётся только название, содержание же его совершенно иное. Пусть он блестит питерским лоском и сияет звёздностью имён, но Конкурс имени Чайковского – это в первую очередь московский конкурс. И ничего страшного, если вместо Большого зала консерватории он прошёл бы в филармоническом Зале им. Чайковского, в Малом зале консерватории или даже Доме музыки. Да, ММДМ не стал «магнитом, к который притягивает к себе внимание всего мира», как высказался об этом зале Гергиев, но и новый Концертный зал Мариинского театра им пока не стал. Есть Концертный зал им. Гнесиных, Есть прекрасный зал Центральной музыкальной школы при консерватории, есть и другие. Никому не пришло бы в голову провести Каннский кинофестиваль в Москве, если бы волей случая Михалков не стал вдруг его председателем. Или в Париже, что не так экзотично, но не менее фантастично – уж там немало залов приличней Дворца на Круазет.
Почему же у нас возможно такое? Как ни странно, отстаивать интересы Москвы в Оргкомитете было просто некому – в его составе слишком мощно представлено питерское лобби. Их мог представлять единственный человек – ректор Московской консерватории Александр Соколов, и скорее всего, так и делал – нельзя же представить, что он своими руками отдал конкурс. Вот только почему голосование было единогласным? Чиновники из Министерства культуры согласны на всё, лишь бы мероприятие не провалилось – а Гергиев вытянет, сомнений у них нет. Фактически провалив возможность проведения в Москве мероприятий такого класса на мировом уровне – нет ни залов, ни инфраструктуры, они спешат сдать его тому, кто способен – любой ценой, идя на любые уступки.
Очевидно, что, понятие «московский дух» для Гергиева и его команды слишком абстракты. Гергиев не смотрит на этот конкурс глазами Москвы – ему важнее, каким увидят его глаза остального мира. Он мыслит как эффективный менеджер, перед которым поставлена задача, и задачу эту он выполнит. Любой ценой – проверено. Мы ждали перемен, мы связывали с именем Гергиева эти перемены – они пришли. Пришли в настолько неожиданном виде, что к ним мы не готовы, и принять не можем. Мы можем возмущаться – все мы, от рядовых слушателей и журналистов до Лужкова и депутатов Госдумы. Можем даже объявить питерскому конкурсу бойкот, но нельзя не признать, что случившееся – закономерно. Погоня за прибылью, за личными и ведомственными интересами, отсутствие стратегически широко мыслящих людей в культурном мире Москвы – вот причина случившегося. Москва загнала Конкурс Чайковского в глубочайшую депрессию, и никто здесь из этой депрессии вывести его не смог. Гергиев решает это по-своему, не особо считаясь с мнением Москвы. И оснований для этого хоть отбавляй – не все из них надуманные.
Нет в Москве очень многого из того, что Гергиев за довольно короткий срок создал в Петербурге, и это тоже факт. Нет современных первоклассных концертных залов – новые не строятся, построенное, по разным причинам, не выдерживает критики. Бесчеловечная по уровню цен Москва, этот огромный мыльный пузырь, прекратила создавать художественный продукт – она может только импортировать и продавать. «В Москве сейчас арендовать зал стоит столько, что на эти деньги можно создать оперный спектакль. В Петербурге эти вопросы решатся быстро и безболезненно» – вот слова Гергиева. Несколько лет назад закрылся Большой Театр, разрушен Концертный зал «Россия». Сейчас закрылся Большой зал консерватории – и всё, культурная жизнь встала. Симфонических концертов почти нет – при том, что в Москве огромное количество оркестров. Они либо не востребованы и медленно деградируют, как блестяще заявивший о себе Оркестр Московской консерватории, либо гастролируют по городам и странам, если поименитее, и успели обзавестись ангажементом.
Москва теряет инициативу и привлекательность в культурном плане на фоне набирающих силу Санкт-Петербурга, Перми. И вина в этом в первую очередь властей – безынициативного и равнодушного, за спасительным именем Гергиева прикрывающего сегодня свою беспомощность Министерства культуры, сдающего один культурный объект за другим – к примеру, не шевельнув пальцем в ответ на угрозу закрытия Челябинского органного зала, несмотря на многотысячные обращения граждан, инициативных групп и организаций. Вина в непомерной жадности и такой же безынициативности владельцев других концертных залов, самих московских властей, создавших такую атмосферу в городе.
То, что из столицы уходит её священная корова, – Международный конкурс им. Чайковского – это пощёчина, во многом заслуженная. Корова уходит туда, где трава зеленее, вот и всё.
Полный текст: Classica.FM.