М
Мария Холкина
Guest
Алексей Чернов
Сенг Джин Чо в 20-м концерте шел в фарватере романтического пианизма. Сочный, выпуклый звук «Стенвея» и несколько избыточная педаль второй части. Возможно, это был осознанный выбор пианиста, а, может, и нет. Сейчас сказать уже трудно. Но 17-летний музыкант сделал все, что мог, и был за это вознагражден.
Даниил Трифонов, взяв 23 концерт, попытался выдержать многообразие его настроений и структурных наслоений в красивом серебристом настое «стенвеевского» звука. Легатные пассажи, форшлаговая игрушечность, обволакивание теплотой в теме медленной части, - такие, я бы сказала, «шопеновские» подробности удалось расслышать и даже оценить. Но трудно было не видеть как пианист, обливаясь потом, вытягивает свой фортепианный спектакль этаким бурлаком, везущим баржу против речного течения. А ведь речь о Ля-мажорном концерте, с бесконечной игрой моцартовской светотени. В этой музыке беспечное и трагическое то держатся за руку, то играют друг с другом в догонялки.
Йол Юм Сон, совершив очередное «антре», вместо объявленного в буклетах 24-го сыграла 21-й концерт. Зато были названы авторы каденций – Малколм Билсон и Лили Краус. Малколм Билсон – специалист по игре на молоточковом фортепиано и на самом деле не такой уж виртуоз. Но его репутации знатока и историка никто не отменял. Вопреки ожиданию, корейская пианистка отнюдь не придерживалась аутентичной канвы. Ее «Стенвей» звучал местами изящно, местами напористо, но это был, что называется, традиционный Моцарт. Я бы сказала, концертный паллиатив, не лишенный аккуратности, выделанности, но совершенно предсказуемый. В отличие от Лубянцева, накануне ошарашившего дисциплиной моцартовских темпов и прочих сложных составляющих в том же 21-концерте, кстати, с куда более сильной каденцией Казадезюса.
Алексей Чернов для 27-го концерта тоже избрал «Стенвей» (второй из имеющихся в распоряжении БЗК) и тоже сыграл Моцарта вообще. Пианист удачно предстал в диалогах с оркестром в первой части, красиво, хоть и не без нажима, пропел на рояле медленную часть и легко разыграл веселье финала. Чувство формы, контролируемость звука и даже эквивалент дирижерской харизмы - все это было и пошло пианисту в плюс. Черновский академизм с лирической составляющей не слишком, признаться, индивидуален. Но конкурсу Чайковского он подходит своей музейной квалификацией и той органикой сценического существования, которая не тревожит концепциями (как Александр Лубянцев), не открывает звуковых путей (как Эдуард Кунц), но вызывает патриотический отклик одним только сходством с «челюстью Рихтера».
Для меня, как для блогера, любопытной задачей оказалось написать все это, зная имена прошедших в финал. И вот теперь, сознаюсь, соображения о вторых (днях, этапах, турах) совершенно разбиты непониманием причины, по которой меня лишили в финале самого умного, самого непредсказуемого и самого независимого в позициях и вкусах (потому-то и дорогого) участника – Александра Лубянцева. Он не грешил против текста (как выдворенный с первого тура марсианин Эдуард Кунц, названный лондонской прессой «одним из десяти величайших пианистов 21 века»
. Лубянцев играл на рояле «Фациоли». Играл человек, твердо знающий, что и зачем он делает. Сделал многое. Его «Мефисто» был ослепителен, его Скрябин (Соната №5) - недосягаемо высок, а Моцарт - по-сегодняшнему необходим.И вот теперь с тоской и мучительной сладостью придется вновь и вновь возвращаться к лубянцевской правде этой музыки, в которой лишь раз в столетие бывает чудом найдена ее тайная истина. Представьте, у Моцарта есть вещи, которые оздоравливают ваше персональное существование. Темпы, арпеджио, пассажи? Да нет. Надежда, смысл и, не смейтесь, порядок мировой гармонии. Такое бывает. И «такое» убрали. Моцартовский идеализм Лубянцева жюри не понравился. Не понравился, видимо, и чуждый образу конкурсного победителя социальный психотип: Лубянцев из многодетной семьи, учится на периферии (в Петрозаводске), не спортивен, не гламурен. Зальцбург тоже был периферией для Вены, где Моцарт долго и не слишком успешно приискивал капельмейстерскую должность. Ладно. Жюри играет в свои шахматы. А нас ждет финал, где будем слушать первые концерты Чайковского и третьи концерты Рахманинова в шахматном, между прочим, порядке.
Читать в оригинале
