По старой памяти перепечатываю тут то, что вывесил на форуме Предлогова. Есть уже и по второму дню часть.
Про первого (азиатского) исполнителя, особенно говорить не приходится. Это, грубо говоря, пустозвон. Техника у него хоть и даёт сбой иногда, но в целом отточена неплохо, и звук пока довольно неплохой. Просто ему совершенно нечего сказать, какой-либо месседж в отношении слушателя отсутствует, и слушать его очень быстро делается скучно, даже если он и не полез не в ту степь в содержательном плане.
Иное дело - второй китаец, Ю-Учун, кажется. Играл он, в Бетховене, вначале действительно довольно рыхло, в том числе и в ритмическом плане, но, чёрт возьми, уже в репризе первой части ситуация стала меняться и, похоже, что так если и не было задумано, то, во всяком случае, это было естественное развитие материала для него! Это музыкант, что называется, самобытный. Он играет, так сказать, "из нутра", причём в хорошем смысле. Проблема с этим в том, что если бы так решились играть многие столь яркие и популярные пианисты, мы бы ужаснулись, а тут - отнюдь нет. Ну вот он, стало быть, "проглатывает" произведение и потом уже начинает его РАССКАЗЫВАТЬ от себя. Это вот - первозданная основа настоящего мастерства, только у наших этой основе мешает часто, как ни странно, культура. А тут всё выглядит очень естественно, повторяю. В общем, я думал вначале, что второй раз я эту сонату,18, не выдержу, но чем дальше, тем больше становилось осмысленно и интересно! И то же относится к программе в целом: она шла понарастающей. И достигла пика в Чайковском. Это было увлекательно, захватывающе, упоительно, наконец! Вот просто маленькое чудо, совершающееся на твоих глазах! Дай Бог любому такого Чайковского, живого. Так что я за этого китайца всячески, хоть и некоторые проблемы у него есть.
А вот третий участник, хоть проблем у него меньше... конечно, он молодой еще, но есть сомнения, что он движется в правильном направлении. В сонате всё было хорошо,всё на месте и весьма солидно, но... оставляло ощущение какой-то сделанности, которое дальше уже всё больше походила на вымученность. И что мне особенно не понравилось, так это то, что он "заводится" от собственного звучания, а не от образа в воображении: очевидно, внутри есть некий жёсткий скелет, на который приходится наращивать мясо, а не живой этот, стало быть, образ. Пока это не особо портит в целом впечатление, но на будущее знак плохой.
Остальное он играл более-менее хорошо, но вот в Чайковском была просто катастрофа. Композитор мог бы, наверное, в гробу перевернуться от такого БЕССЕРДЕЧНОГО, мертвого исполнения. Увы, на данный момент этот товарищ не тянет.
Что касается Емельянова.... вот я уже на шестом конкурсе Чайковского, да и вообще повидал всякого, удивить меня не так легко, но тут я был действительно поражён. Вот и я сам, и многие другие часто говорят, что нашим исполнителям молодым мешает школа: они слишком знают, КАК играть, и им это формальное знание мешает уже на интуитивном уровне "врубиться". А вот тут мы видим исполнителя, который знает и КАК, и ПОЧЕМУ до мельчайших деталей именно интуитивно! То есть тут присутствует как бы строжайший академизм, всё вроде бы выверено до запятой - например, как фактура строго выстроена! - но какой же этот академизм одухотворённый! Он именно естественный, как дыхание, абсолютно цельный и свободный....
И, конечно, кантилена и в Чайковском, да и в Гайдне просто фантастическая. И надо заметить, что тут-то туше не является опорой и принципом саморазвёртывания. Мы все знаем один пример, когда упоение собственным звучанием вправду стало основой всего, но это - аномалия, а в случае Константина мы имеем опять-таки нечто естественное и ортодоксальное: одухотворённое звукоизвлечение основывается на образе. Вот его-то сразу и видишь, а потом только понимаешь, как он дошёл: когда он начал играть Баха, я невольно подумал "ох, как интересно, да что это?" - а уж потом "блин, да я это играл!" Всё самобытно и очень убедительно, почти абсолютно. Вопрос тут заключается в том, насколько в этом отождествлении себя с содержанием, образом, и через него со звучанием пианист сохранил достаточный люфт, так сказать, внутреннюю "романтическую" свободу ПРОИЗВОЛА, которую никогда нельзя использовать, но которая должна быть как соблазн... то есть не слишком ли он растворился в этом одухотворении внешнего? На этот вопрос, очевидно, второй тур даст нам ответ (тем, кто еще не в курсе). Ниже я еще кое-что хотел сказать на эту тему.
