Карантинная жизнь

Сейчас воспринимается как что- то недостижимое, но строки о впечатлительном слушателе беру на вооружение. Умел Александр Гликберг парой слов обесценить «чужой фонтан» :))
Саша Черный - стихи

Всероссийское горе


(Всем добрым знакомым с отчаянием посвящаю)

Итак - начинается утро.
Чужой, как река Брахмапутра,
В двенадцать влетает знакомый.
«Вы дома?» К несчастью, я дома.
В кармане послав ему фигу,
Бросаю немецкую книгу
И слушаю, вял и суров,
Набор из ненужных мне слов.
Вчера он торчал на концерте —
Ему не терпелось до смерти
Обрушить на нервы мои
Дешевые чувства свои.


Обрушил! Ах, в два пополудни
Мозги мои были как студни...
Но, дверь запирая за ним
И жаждой работы томим,
Услышал я новый звонок:
Пришел первокурсник-щенок.
Несчастный влюбился в кого-то...
С багровым лицом идиота
Кричал он о «ней», о богине,
А я ее толстой гусыней
В душе называл беспощадно...
Не слушал! С улыбкою стадной
Кивал головою сердечно
И мямлил: «Конечно, конечно».

В четыре ушел он... В четыре!
Как тигр я шагал по квартире,
В пять ожил и, вытерев пот,
За прерванный сел перевод.
Звонок... С добродушием ведьмы
Встречаю поэта в передней
Сегодня собрат именинник
И просит дать взаймы полтинник.
«С восторгом!» Но он... остается!
В столовую томно плетется,
Извлек из-за пазухи кипу
И с хрипом, и сипом, и скрипом
Читает, читает, читает...
А бес меня в сердце толкает:
Ударь его лампою в ухо!
Всади кочергу ему в брюхо!

Квартира? Танцкласс ли? Харчевня?
Прилезла рябая девица:
Нечаянно «Месяц в деревне»
Прочла и пришла «поделиться»...
Зачем она замуж не вышла?
Зачем (под лопатки ей дышло!)
Ко мне направляясь, сначала
Она под трамвай не попала?
Звонок... Шаромыжник бродячий,
Случайный знакомый по даче,
Разделся, подсел к фортепьяно
И лупит. Не правда ли, странно?
Какие-то люди звонили.
Какие-то люди входили.
Боясь, что кого-нибудь плюхну,
Я бегал тихонько на кухню
И плакал за вьюшкою грязной
Над жизнью своей безобразной.
 
Чем заниматься в карантин? Кто- чем, я - мемуарами.

Я тоскую по своей подружке детства Катеньке Адамовой

С Катюхой мы не могли не дружить, наши квартиры были рядом: у неё 27, у меня 28. Наш дом, воткнутый волевым перстом министерства обороны в запретную зону музея Чайковского, заполнялся военными семьями из разных округов. Съезжались из Азии, из Германии, из Молдовы и чёрт знает откуда, где они служили и где стояли наши военные части- оплот и гарант чистого неба над страной и мирной жизни.
От дня Победы мы отстояли на 20 лет и в семьях эхо войны было живо и ощутимо. Мой отец был досрочного выпуска Ставропольского военного училища и застал уже послевоенную Германию, у Кати отец воевал, служил несколько лет в послевоенной Германии и был мужиком суровым и домовитым. Затянутые раны предплечий и рук невольно бросались в глаза мне, глупой девчонке, когда Катин отец открывал двери на призывный звонок:
- а Катя выйдет?
В доме Адамовых царил немецкий «ордунг». Во всём: в образцовой организации быта, в отношениях между домашними, в разделении обязанностей и чёткой границе между трудом и отдыхом.
Мой папенька перенял от немчуры лоск и шик офицерского внешнего вида: белые кашне, тонкие перчатки, парфюм и чуть влажные волосы от тщательной причёски, наколка на груди- орёл, несущий в когтях девушку... и это всё! То есть - больше ни-че-го! Дон Жуан , похоже, был его любимым литературным героем, с которого он лепил и строил свою жизнь. Поэтому так тянуло меня к Кате и её дому. Это была полная противоположность нашей домашней жизни.
И ещё мы были с ней одногодки. Даже наши дни рождения рознились на несколько сентябрьских дней. Но меня запихнули в первый класс с недобором лет, а Катюшу предусмотрительно передержали в домашних условиях ещё годочек: пускай дитё окрепнет и наберётся ума, влиться в школьный дурдом всегда успеет. Поэтому и учились мы по - разному: я шаляй- валяй, Катюха- отличницей. Но в обоих семьях был культ книги и читать к первому классу мы были приучены все.
Мои книжки были как из стихотворения Маршака: «грязные, лохматые», в основном- сказки, былины и весёлые картинки. Книги у Адамовых были все в подписном академическом варианте, от первого до последнего тома. В отдельной папке хранились роскошные цветные вкладыши лучших картин мира из журнала Огонёк, мир художников познавался по мере выхода журнала. Из немецкого радиоприёмника в вечерний час включалось ленинградское радио и шли трансляции лучших детских постановок новейших прогрессивных писателей наших и забугорных. «Папа, мама, бабушка, восемь детей и грузовик» норвежской писательницы Анны- Катарины Вестле никак не желали «ловиться» у меня дома по родному ВЭФ-у, они транслировались каждый вечер в назначенный час и по мере выхода из ленинградской радиостудии для детей только в Катюхином доме...
С таким отношением к жизни, учёбе из Кати лепился маленький учёный совёнок с внешним видом Гарри Поттера. Я была запущена на самотёк и выживание: «спортивка, музыкалка, а ещё кружок по фото, а ещё мне петь охота»...
В редкие часы прогулок Катя просвещала меня добытыми знаниями: а ты знаешь, у Лермонтова есть «Ода нужнику»? Врешь! Я сама читала в Приложении к тому. Ого! Катюха не просто читала всех писателей в процессе их творчества- от раннего к позднему периоду, она читала Комментарии в конце книги. ...... про «ордунг» помните?
И поступали в институты мы по- разному. Мне дружно помахали ручкой юрфак МГУ и факультет моделирования одежды - института швейной промышленности им. Громыко; ни путь адвоката Плевако, ни путь модельера Зайцева я не повторила. С распростертыми объятиями меня приняло только родное музыкальное училище. Это был уровень моих знаний и способностей.
Катюха поступила в Плешку! Этот супер блатной и недостижимый как МГИМО институт торговли не устоял перед фундаментальными знаниями маленького академика. Подруга делилась впечатлениями: знаешь, у неё ( экзаменатора) рука дрожала, когда она выводила мне «отлично»! На неё орал председатель приёмной: вы чего делаете? Куда мы её? Она всё знает, что я могу поделать.... это ответ, как вы понимаете.
В редкие теперь встречи между учёбой Катюха появлялась бледная, тонкая, звонкая.
- Я не могу там учиться, как белая ворона.... они на лекциях меняются шмотками заграничными в пакетах, а у меня пальто от сестры перелицованное... и на завтрак кусочек сахара набегу, вместо полноценной каши...
........................
Последний раз она появилась в моей жизни в самый безрадостный для меня период: я вела с переменным успехом борьбу с перестроечной нищетой, дефицитом абсолютно всего, неустроенным бытом и декретным отпуском. Это была живая иллюстрация «принца и нищего». Катина семья давно переехала в Тольятти, там было теплее и родственники, в город детства её потянуло, похоже, по контрасту и ностальгии. Дорогая и ухоженная дама резко контрастировала нарисовавшейся картине: здрасьте! Приехали!
........................
Последние сведения от общих друзей о Кате были неутешительными. Она была одинока. Вела борьбу с неизлечимой болезнью. Дальше следы теряются.
Ушли в небытие понятия дефицит и торгаши. Жизнь всех расставила по своим местам. Всё чаще и больнее тревожат воспоминания. Катюха, где ты? Жива ли?
 

Пользователи онлайн

Сейчас на форуме нет ни одного пользователя.

ClassicalMusicNews.Ru

Сверху